Читать интересную книгу Город снов - Ярослав Шумахер

─ А теперь Чарльз Дарвин на повестке дня.

Джей задумался: «Борьба и происхождение видов. Борьба за существование и естественный отбор. Всем важно существовать: менять формы, но передавать сущность борьбы за существование. Он просто человека поставил продуктом эволюции и естественного отбора и, в связи с этим, наделяет его борьбой за существование. Замкнутый круг, не находите? Он хотел удостоверить всех в том, что ранее вложил в человека как в продукт эволюции. У человека есть всегда два пути: либо попытаться познать то, что он не может понять, либо отказаться от этого познания и отрицать существование того, что не может быть познано, по его мнению. Похоже, Дарвин определил это познание как борьба за существование и с этих позиций причисляет человека к продукту эволюции, но никакого божественного или сверхчувственного происхождении. То есть способ познания, он определяет накопленным прошлым опытом эволюции и не предполагает выхождения из него. Но это же порочный круг: виды, признаки и все остальное он приводит только как оправдание того факта, что человек всего лишь продукт механического отбора, цель которого борьба за существование. Но ведь человек сам решает вопрос его существования, это вопрос сознания, а вот им как раз и не могут обладать животные, если они развивались по его схеме борьбы за существование. Человек способен осознавать факт своего существования как производную от своего сознания, вне вопроса о борьбе за это существование. Человек может просто прекратить это существование в угоду себе из сугубо личных соображений, не утруждая себя борьбой, разве нет? Сознание всегда подразумевает волю, стремление познать то, что не познано, убедиться в чем-то, проверить, а закон борьбы лишает его эксперимента над собой, ставя рамки человеку как разумному существу, отвечающего за свои действия, но не перед глухим законом, а перед собой. Проблема Дарвина, его личная проблема, неспособность решить для себя вопрос собственного существования вне рамок эволюции и естественного отбора, он просто закоренелый атеист вот и все! Но ведь каждый может идти дальше.

Он вынес для всех факт своего собственного умозаключения невозможности познавать реальный мир вне закона эволюционного накопления опыта, лучшего опыта, который отбирался и заслужил право на дальнейшее существование. То есть опыт имеет материальную основу, иначе он бы не передавался и не сохранялся, просто отпетый материалист получается. Этим все сказано, даже больше.

Однако, не смотря ни на что, хочется верить в любовь… да, в любовь, как прорыв за рамки существования, как возможность забыть весь предшествующий опыт и быть самим собой, быть богом, хотя бы гением, может быть, просто гением этой любви, которая не знает границ, рамок и борьбы за существование, которая парит на собственных крыльях, позабыв об этой борьбе и опыте. Стремление познать больше, чем накопленный никчемный опыт, отвлечься от него и сделать шаг к самому себе, к свободе своего сознания, к надежде не ограничиваться предшествующей эволюцией, быть ближе к душе, к богу. В человеке есть две парадоксальные тенденции, коренящиеся в желании познать непознанное: желание познать и тяга к непознанному, ─ диалектика. Что можно познать ─ только не познанное. Но загвоздка в самом процессе, в познании. Если его отменить, тогда на познании можно поставить крест, ибо зачем? Свобода воли или тоже закон, если закон определяет свободу воли, то она законна ─ да, здравствует свобода воли. Абсурд, ведь так? Но это язык, которым мы пользуемся, и на котором можно задавать вопросы сознанию, но ведь наша воля определяет, что нужно познавать, а вот как познавать, пять органов чувств и естественный отбор как прорыв к сверхчувственному восприятию? Вряд ли, я думаю, даже уверен: закон и свобода слиты воедино, и в этом заслуга эволюции столько же, сколько веры в бога ─ это грани нашего сознания, не так ли? Сознание может поставить под сомнение закон, равно как и свободу воли, просто дело вкуса, да и только, разве это не прекрасно? Просто гениально. Но вы можете возразить, сказав, что сама способность ставить под сомнение ─ следствие закона борьбы за существование, предопределенного эволюцией, то есть она разумна. То бишь разумно человека втискивать в закон борьбы за существование, за продление рода, опыта, конечной эволюции, однако очень удобно, но примитивно немного и везде работает.

Это всего лишь вопрос вашей собственной веры и настроения, а оно, кстати, частенько меняется, у меня, по крайней мере, не знаю, как у вас. Вот такой он забавный Чарльз Дарвин, а главное откровенный. Можно рассмотреть этот вопрос с точки зрения психологии. Может, Дарвин не мог себя поставить в ранг существ божественного происхождения, считая себя порождением животного мира. Очень удобный способ не верить в бога и отрицать религию, отдавая все во власть всемогущего человека, причисляющего себя к естественному животному отбору, что делать ─ фобия, а вдруг реально что-то есть выше человека, направляющее его, и определяющее его представления о законе. Эта сила или сущность могла реально человека втиснуть в этот закон на благо эволюции, она сама может предстать в виде силы, творящей этот закон и вложить это в сознание индивида, почему нет. Ведь тогда закон вершиться и не нарушается, нет никакого противоречия. Эта сила оправдывает закон во благо эволюции, поэтому можно все это объявить законом эволюции, не нарушая сущности вещей. Объяснений сознание может родить массу, но все это упрется опять же в сознание отдельного индивида, потому что только он может поставить вопрос в силу свободы своей воли и найти достойный ответ, или не искать его, отвергнув такое познание сути вещей. Воля ваша и только!!!»

─ Дарвин, ты к чему это?

─ А? ─ опомнился Джей, ─ да так, что-то в голове промелькнуло из другой жизни.

─ Гы-гы-гы, ну ты даешь, ─ загремел Глеб.

─ Да, ладно…

Они подошли к скамейкам.

─ Всем привет!

─ Здравствуй, ─ закартавила картошка.

─ Привет, Джей, ─ как будто отметила что-то Малая.

─ Привет, ─ чуть слышно отозвалась Саламандра, не поднимая глаз.

Джей протянул руку Тошену, обнимавшего телок. Тошен, самодовольно улыбаясь, высвободил руку и лихорадочно затряс руку Джея.

─ Здорово, здорово!

Джей кривляясь, затряс его руку, мотыляясь всем телом с выражением неописуемой радости. Малая с удивлением посмотрела на Джея, выдерживая паузу, Саламандра засмеялась.

Вскоре Тошен ретировался и поспешил убраться по своим делам. Джей с Глебом тоже недолго пробыли там, тем более, до приезда электрички оставалось менее часа. Саламандра была в ссоре с Джем после одного случая на даче, и как-то сторонилась его все время, позволив себе лишь заметить однажды, что Джей все-таки поздоровался с ней из вежливости. Вскоре им наскучило общество ленивых дев, и они исчезли по направлению к вокзалу.

После встречи Кирилла Джей как-то приободрился, они ввели его в курс дел, рассказали, что творится с поселением, и упомянули о Городе, впрочем, Кирилл, похоже, догадывался о чем-то, но молчал или делал вид, что знает кое-что о Городе. Он просто умел не напрягать своим присутствием, любопытный такой ни на что не претендующий балбес и все. Глеб рассказал ему историю с дочей и Вжиком, которою Джей окрестил Саламандрой, ну этим и закончилось его знакомство с новостями. Да, пожалуй, ему и этого было предостаточно. Джею он запомнился одним случаем, когда приезжал в Город, и они ездили к Глебу в гости, и Саламандра тогда была с ними, а потом сплошной белый лист. Они добрались до известного пруда, но на этот раз прихватили с собой пиво. Девчонки лениво скучали, но, увидев Кириллиуса, как будто ожили: Саламандра бросилась ему на шею, Картошка картавила самозабвенно приветствия, а Малая плавно скользила по всей беседке как на балу. Все происходило как всегда: глупые разговоры, пиво и сигареты…─ эти посиделки мало, чем отличались. Подошла Альфа, и Джей устроил целое представление, разыгрывая из себя соблазнителя. Как он только не пытался склонить ее пойти с ним все равно куда, в бар смотреть футбол, гулять в лес или на реку, придумывал на ходу кучу всякой ерунды, осыпал ее немыслимыми комплиментами, поддразнивая ее и успокаивая. Ребята следили за ним с интересом, а Джей вошел в раж и изощрялся с неподдельным шармом. В итоге Альфа не выдержала такого напора и ушла, Джей уже сравнивал ее чары с эпохой Крестовых походов, ее глаза светились пламенем инквизиции и гонений на ведьм, от лица веяло средневековьем, незатейливые украшения из тусклого металла украшали грудь, в ушах были старинные серьги. Джей вовсе не хотел добиться ее или заманить к себе под любым предлогом, он просто играл на публику, и все это понимали. Под конец, когда все уже начали затухать, Джей решил рассказать им сон и начал так.